По следам мечты [СИ] - Вадим Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ром, — окликнул меня Сокол, — мы собираемся. Ты идешь?
— Сейчас, — отозвался я.
— Смотри как разбегаются, — усмехнулся бывалый. — Я тебе говорю — гнилое племя.
— Что там дальше с этим мокрушником стало? — во мне проснулся сочинитель, который не мог пропустить такую историю.
— Ну, что. Муж, короче, стал приходить каждую неделю, приносил фотки, личные вещи жены, показывал узи не рожденного ребенка. Через несколько таких встреч мокрушник поскучнел. Уже не в кайф ему стал и чай, и табак, что приносил муж. Он стал просить, чтобы тот больше не приходил. Но муж не соглашался, а на следующую встречу еще и конфет принес, чтоб, значит, тому больше было интереса приходить. Ну, мокрушник пришел еще два раза, а потом перестал. Муж этот еще постучался пару раз в хату, но тот больше не хотел с ним общаться. Муж вернулся к своей жизни, стал ребенка воспитывать, жену новую нашел, на работу, говорят, устроился лучше прежней.
— А убийца?
— А сам как думаешь? Вздернулся. Когда у тебя нет особо других дел, ты начинаешь в башке прокручивать последние важные события. Это от мусоров можно сбежать, а от мыслей в голове не сбежишь. Он сперва все фотки порвал и сжег, потом сигареты и чай раздал, чтоб ничего не напоминало. Но тема уже проникла в его душонку, и он не мог от нее избавиться. Говорят, даже выл, как при отходняке. А потом, видимо, не выдержал, и на собственных штанах повесился. Ладно, короче. Это я к тому, что всегда надо быть готовым, к тому, что жизнь может выкинуть. Жизнь она — девка злая, счастья не любит.
Бывалый, не прощаясь, пошел обратно к своим собутыльникам, а я пошел к своим. Выдумал он, наверное, нагнал жути.
— Чего он хотел? — спросил Сокол, когда я вернулся.
— Поговорить, — пожал я плечами.
— О чем?
— О друзьях. С друзьями, сказал, что мне повезло. И с девушкой.
— Нам с тобой тоже очень повезло, — зачем-то сказал Сокол. — Собрался? Полетели.
Глава 12
«Самая длинная в учебном году, традиционно нелюбимая у школьников — третья четверть для Андрея пролетела как одно мгновение. По всем фронтам происходило что-то удивительное, совершенно невероятное для простого школьника — ученика девятого класса, который никогда особо ничем не отличался. Его боевые достижения остались в пятом классе, когда распределялись места в иерархии, его победы в учебе застряли в далеком третьем классе, когда один учитель мог лишь за потенциал награждать и хвалить ученика, его заслуги в спорте — игра в футбол во дворе, и хорошо поставленный удар, гасящий свечку. Что уж говорить, про его любовные завоевания, которых совсем не было. И вдруг жизнь резко изменилась. Из простого, невзрачного мальчика он превратился в маленькую знаменитость, которую узнавала вся школа, с которой здоровались старшеклассники, которой начинали улыбаться девочки.
Да и сам Андрей чувствовал себя иначе. В его жилах уже не текла кровь, это была жидкость, только лишь по его воле становившаяся то холодной как лед, то горячей как пар. На тренировках его научили ладить со своим телом. Это было удивительное открытие — можно не бояться ударов, можно не бояться бить, можно не мерзнуть, можно быть спокойным даже в самой сложной ситуации. Лис знал свое дело. Он выжимал из своих учеников все соки, заставляя сотни раз повторять разные приемы и удары. Сперва у Андрея очень болели суставы от таких нагрузок, но потом это прошло и осталось лишь ощущение полной неуязвимости.
Лис ставил ребят в спарринги с заведомо более сильными соперниками. Конечно, побед в таких схватках не было, но приходила уверенность, что достойно противостоять можно даже самому мощному бойцу. Лис так же не гнушался разными практиками: йога, тайцзи, медитация — он брал от всего. Верил ли он в бога, Андрей не знал, но то, что к эзотерике Лис относился исключительно с практической точки зрения, говорило о нем как о человеке не злоупотребляющим демонами. Медицация, говорил он, лишь способ заставить мозг отбросить лишнее, йога — изучить гибкость, тайцзи — научить слушаться свое тело. И хоть предводитель любил тонкие материи, он так же наставал на простых и практичных приемах из бокса, карате и рукопашного боя. Каждую тренировку он начинал с получасовой разминки, переходящей в растяжку, а потом в набивку. О, набивка. Андрей первый раз думал, что это такой изощренный способ издевательства, когда тебя лупят кулаками и ногами с двух сторон по всему телу. Это потом он понял, что удары идут вполсилы, а тело после них приобретает устойчивость к травмам. В любом случае, в методике и авторитете Лиса никто не сомневался. Да и сам Андрей чувствовал, насколько уверенней он себя стал ощущать в общении со сверстниками и не только. Он уже не просто смотрел на человека, он оценивал, как тот двигается, на какие ноги делает упор при ходьбе, как держит голову. Это была жутковатая деформация сознания, но именно она освобождала разум от страха. Можно было говорить, что думаешь и делать, что хочешь. Ну, не что хочешь… Вместе с тренировками Лис в каждого ученика вбивал ответственное отношение к силе. А однажды он его даже продемонстрировал.
На поляну, где они занимались, как-то набрели студенты профтехучилища — ребята явно не сложные, деревенские, а что самое неприятное, хмельные. Их было всего пятеро, против восьмерых, а Андрей знал, что раскидать их по лесу не составило бы труда и одному Лису. Но предводитель повел себя иначе. Он не лебезил и не прогибался, но не стал спорить, когда подвыпившие студенты позарились на питьевую воду. Лис спокойно передал им три бутылки, и попросил уйти. Но ребята неправильно поняли его поведения, посчитав разумность за слабость. Они начали дерзить, обзываться, унижать собравшихся. Ученики, включая Андрея не шевелились без приказа предводителя, и лишь шумно дышали, выслушивая поток пьяной ругани. Лис тоже не делал попыток их как-то заткнуть, лишь спокойно ждал, когда кто-нибудь из гостей пойдет на
